Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 2
Инжи Прайс – низкородный асассин на службе графа. Да, горжусь собой: я расширила круг знакомств, теперь в него входит настоящий наемный убийца. Инжи болтает без умолку: либо врет о своей прошлой жизни, либо дает мне советы.
Наконец, Иона. Она не лжет никогда. Странным образом это лишает ее остатков человечности. Ложь, мол, замарает ее светлый облик и осквернит дивные уста. Ну, еще бы!.. Иона говорит со мною лишь на одну тему: о военных успехах своего прекрасного, чудесного, благородного братца. Меня мутит от нее. Едва хватает самообладания, чтобы слушать. Сидя за завтраком напротив Ионы, я фантазирую о голубе из Фаунтерры – с вестью о поражении Эрвина. Хочу увидеть лицо Ионы, когда прочтет… Впрочем, о ней – позже.
Четвертою, кто говорил со мной, была Линдси – моя горничная. Она пропала без следа неделю назад. О ней и речь.
По правде, мне повезло. Один раз удача улыбнулась и позволила кое-что узнать.
Граф Виттор отбыл куда-то по делам вместе с братом. Любое свое перемещение в пространстве он любит обставлять с шумом и блеском, чтобы горожане видели: уезжает сам граф-землеправитель, а не какой-нибудь невесть кто. Рыцари замка и Эф с отрядом, и Иона со своими волками – все подались провожать Виттора. Сложилась процессия сродни параду. Вылилась из ворот и уползла вниз по улице – потрясать город своим сиянием. А в замке тем временем остались лишь слуги да воины гарнизона. И я, конечно.
Мои передвижения ограничены крепостной стеной – путь за нее заказан. Однако в пределах замка я могу ходить куда угодно. Желание воспользоваться этой сомнительной свободой возникает редко: когда покидаю свою комнату, около меня непременно вьется Инжи или Эф, или кто-то из их братии, и я слишком отчетливо чувствую ошейник на горле. Но в тот день Инжи с Эфом убрались вместе с графской свитой, а я получила глоток воздуха и отправилась бродить.
Уэймар, милая, больше всего напоминает руины. Он цел и боеспособен, но выглядит печальной древней развалиной с полотен о Багряной Смуте. Замок сложен из округлого серого камня, будто источенного временем. Все стены, кроме внешней, поросли плющом, а в воздухе вечно висит туман. Все это вместе создает чувство унылой древности… Никогда бы не подумала, что буду скучать по яркому солнцу!
И вот, я бродила дворами и галереями опустевшего замка. Пыталась себя убедить, что высматриваю пути к бегству, полезные особенности архитектуры, тайные лазейки… Но по правде, не замечала ничего, отчаянно жалела себя и если о чем и думала, так это о выпивке. Инжи говорит: «Поживешь в Уэймаре – сопьешься». Вот тут он не врет.
Я забрела вглубь, в сетку узких проходов между арсеналом, казармой и складами, и вдруг увидела ступени. Прежде не замечала этой лестницы: дверь, такая же серая, как стена казармы, маскировала ее. Теперь же дверь не была заперта, лишь притворена, оставив щель. Ступени вели на крышу казармы, и я поднялась туда. На крыше располагалась стрелковая площадка, весьма хорошо защищенная. Зубцы ограждали ее от обстрела со двора, а навес – от стрел сверху, со стены, если враг прорвется туда. В укромном закутке под навесом, привалившись спинами к зубцам, сидели четверо солдат. Занимались они именно тем, о чем мечтала и я: наполняли кружки жидкостью из бутыли, оплетенной лозой. Ты вольна назвать меня кем хочешь, но… я взяла и подошла к этим солдатам. Один поднял глаза, я его узнала: лейтенант Брок, он командовал ротой после того, как Крейг Нортвуд отправил капитана в лазарет. Лейтенант посмотрел на меня как-то этак… пока пыталась понять, как именно, он неуклюже поднялся и промямлил:
– Ваше высочество…
Тогда сообразила: Брок смущен и растерян, будто пойман на горячем. Может, в том дело, что этим четверым сейчас полагалось нести вахту, а может, в том, что лейтенанту не к лицу пить с солдатами. Ситуация была до крайности неловкой, так что я вежливо поклонилась и сказала:
– Здравия вам, лейтенант. И приятного аппетита.
– Вашему высочеству не стоит быть здесь…
– Отчего же? Место кажется мне укромным, а компания – теплой.
– Но лучше вам вернуться в свои покои, – сказал Брок, обретая твердость голоса. Я ответила:
– Конечно, я могу вернуться в покои… Но в моей памяти останется зрелище четверых вахтенных стражей с бутылкой вина.
– Ваше высочество, мы не на вахте, – ответил лейтенант голосом, а румянцем на щеках просигналил обратное.
– Значит, сир кастелян ни капли не расстроится, узнав о вашем поведении. И хорошо, ведь я так не люблю расстраивать людей!..
Повисла неловкая пауза. Подчиненные Брока лишь теперь вспомнили о приличиях и один за другим поднялись на ноги. Я сказала:
– Впрочем, я могу выбросить все из памяти, если вы исполните две крохотные просьбы.
– Какие?
– Вторую еще не придумала… А первая – налейте мне вина.
Один солдат – темный и бровастый – сказал:
– Это не вино, ваше высочество, а косуха.
– Что, простите?..
– Ну, косуха… Настойка такая… Хлебнешь – с ног скосит.
– Звучит заманчиво. Я согласна.
Чернобровый взял кружку, поглядел на нее, на меня, нахмурился – видимо, кружка была недостаточно чиста для моего высочества. Воин вдохнул поглубже и громко подул внутрь кружки. На том с гигиеной было покончено, и он налил мне мутной желтоватой жидкости. От одного ее смрада на глаза навернулись слезы, но отступать было поздно. «Я – внучка Янмэй!» – сказала себе и выпила.
Есть такой способ казни фальшивомонетчиков: в рот заливают расплавленный свинец. Скажу по опыту: весьма жестокая выдумка. Наши законы очень далеки от милосердия… Когда пришла в себя, я сидела на земле и дышала, высунув язык, как бигль после охоты. Лейтенант обмахивал меня чем-то и бормотал:
– Ваше высочество, выпейте водички…
А чернобровый сказал, протягивая кружку:
– Первая всегда плохо идет. Дерните вторую, ваше высочество. Полегчает.
Критическое восприятие – очень полезная штука. Не стоит слепо принимать на веру чужие слова… Во второй раз я очнулась под крики лейтенанта Брока:
– Ты чертов идиот, Хей! Я тебе руки переломаю за такие шутки!
– Да не волнуйся, лейтенант, – отвечал чернобровый. – Здоровы ее высочество.
– Угу, – выдавила я, – здорова.
Если не считать опухшего языка, мокрой от слез физиономии и сплошного ожога вместо глотки…
– Понравилось? – спросил Хей.
– Еще бы!
Внезапно я поняла, что на душе действительно стало легче. Тоска и одиночество выветрились, сделалось жарко и светло. Даже мысли стали ясными, прозрачными. Дышалось с трудом, но думалось отлично.
– Я вспомнила вторую просьбу. Расскажите мне о Линдси.
– О ком?.. – удивились солдаты.
– Моя прошлая служанка. Хорошая девушка, очень мне нравилась. А неделю назад исчезла без следа…
Лейтенант только пожал плечами:
– Не знаю такую… И рад бы помочь, да не ведаю.
Кажется, он не лгал. А вот Хей – по его лицу пробежала тень.
– А вы знаете Линдси?
– Ваше высочество правы – хороша девица. Бойкая такая, веселая… Я, было, за ней… Но потом…
– Что потом?
– Да… эээ… не сложилось. Нравом не сошлись.
Солдаты хохотнули:
– Так и скажи: отшила тебя девка! Развернула носом к лесу!
Но я заметила: нечто здесь другое. Не обида отвергнутого ухажера, а чувство посерьезнее… страх, что ли?
– Расскажите мне, Хей. Мне очень нужно, я действительно волнуюсь за Линдси. Клянусь: никто не узнает того, что вы скажете.
– Да нечего рассказывать, ваше высочество… Отшила, и все тут.
Он врал. О боги, есть ли кто-нибудь в Уэймаре, кто не лжет?..
– Господа, – сказала я, – ходят слухи, граф Виттор уехал на три недели. Надо полагать, в его отсутствие замком управляет ее милость леди Иона София.
– Верно.
– И вот я думаю: что скажет леди Иона – дочка Ориджинов, внучка кайров – о четверых часовых, что распивают косуху на вахте, да еще в компании девушки, которую им надлежит охранять?
– Ваше высочество, мы… эээ…
– Не трудитесь, это был риторический вопрос. Благодарю за угощение, господа.
Я не без труда поднялась. Лейтенант Брок мрачно рыкнул на Хея:
– Расскажи, что знаешь.
Тот потер затылок.
– По правде, ваше высочество… Когда я узнал, с кем Линдси крутит, то откатил назад. С таким человеком соперничать себе дороже…
– Речь ведь не о Дейве-плотнике, верно?
– Какой тут Дейв… Птица поважнее.
– А как вы узнали? Они держали в тайне свой роман.
Хей глянул на Брока, тот твердо кивнул – говори, мол. Лейтенанта можно понять: за пьянство в карауле пострадает он, а за лишнюю болтливость – только сам Хей.
– Иногда меня ставят стражем при входе в темницу. Вот пару раз видел такое. Приходит он под вечер, входит в подземелье, а нам говорит: «Попозже явится девица – ее тоже пропустите». Минут десять погодя является Линдси – и тоже в темницу, следом за ним.
